CSS Drop Down Menu by PureCSSMenu.com CSS Drop Down Menu by pureCssMenudown.com
» Статьи о выборах » Как в краю межклановых и религиозных конфликтов готовятся к парламентским выборам

Фото с сайта:
Как в краю межклановых и религиозных конфликтов готовятся к парламентским выборам[edit] / /paann>>[[//eeddit]
(26.08.2016)


Екатерина Винокурова

Над Каспийским морем-озером висит полуденное марево. На городском пляже Махачкалы лучше всего видно, насколько здесь перемешаны традиции и национальности. Вот женщины в ярких платьях и цветных платках, чуть закрывающих волосы, рядом – в сарафанах без платков, а чуть поодаль сидят женщины в глухой черной одежде и в платках, закрывающих лицо, – «закутанные». Мужчины тоже разные. Кто-то бежит с обнаженным торсом, а вот сидят строго одетые «тюбетеечники». Казим, хозяин ресторана рядом с пляжем, «закутанных» терпеть не может. Гордится тем, что его ресторан не прекращает обслуживание даже во время священного для мусульман месяца Рамадан. Говорит, приходили всякие, делали замечания, но дай им волю – все рестораны закроют.

Жизнь в «серой» зоне

— У меня бизнес, я хочу для всех готовить, не все же всё соблюдают. Почему они хотят мне указывать, как мне дела вести? – возмущается Казим. – Мы всегда жили по адатам, адаты – это как нам отцы и деды завещали. Есть адаты и есть законы Российской Федерации, а они хотят тут шариат устроить. Но это не наша традиция, это пришлые проповедники сюда принесли в 90-е, теперь ходят тут бородатые эти…

Казим на этих словах делает рукой жест у подбородка, показывающий отсутствующую бороду. Жест, распространенный в Дагестане.

Недалеко от дома правительства республики работает кофейня с кондиционером и wi-fi. В меню – модные смузи, милкшейки, круассаны, мильфеи и чизкейки. Гости могут взять почитать лежащие тут журналы «РБК», Forbes, оппозиционную газету «Новое дело».

Но те, с кем я говорила в этом кафе, советовали мне обратить внимание на другое.

— Несколько лет назад на блок-посту, который ты видишь из окна, взорвалась шахидка. Убило полицейского (в Дагестане, впрочем, их до сих пор называют «милиционерами» – прим. авт.), еще несколько человек. Шахидка разлетелась на куски, и несколько попало в стену кафе. Если приглядишься к стенам, увидишь темные пятна. Это от нее осталось... Пытались отмыть, но не смогли.

Блок-посты в Дагестане бронированные. Только в последние годы полицейские перестали бояться ходить на работу в форме: было время, когда на них вели прицельную охоту. А в последние несколько лет даже иностранные туристы появились.

Современный Дагестан – это странное сочетание мира и тлеющей войны. Очень многое тут находится в «серой» зоне – много самостроя, много незарегистрированного, но отлично работающего бизнеса. Самые популярные автозаправки – «ЛИКойл» с логотипом, напоминающим «Лукойл», еще есть «Росснефть», «Роснафта», «Оснефт», которые не сразу отличишь от «Роснефти». Есть, впрочем, и «ТНК-ВР» с логотипом настоящего «ТНК-ВР», хотя и к нему начинаешь относиться с подозрением.

Местные жалуются, что взятки требуют буквально за все. Например, в Дербенте с Ахмеда, которому принадлежит небольшой продуктовый магазин, за справку об инвалидности матери по зрению из-за сахарного диабета попросили, по его словам, 40 тысяч рублей.

По центральным улицам гуляют отдыхающие, девушки в открытых сарафанах делают селфи и закуривают, рядом чинно сидят матери семейства, одетые более традиционно. Мужчины степенно попивают чай, а кто-то заказывает алкоголь и, произнеся цветистый тост, просит поставить песню «специально для дорогого Маги от его друзей». Местные вздыхают, что город отвратительно застроен (это правда), что ему «не хватает урбанистики». И тут же, без перехода, таким же светским тоном – о «салафитах-ваххабитах», «лесных» и о терактах.


Самый страшный грех в республике – гомосексуализм. «Убийство даже иногда можно оправдать, бывает, что у человека нет выхода. А вот гомосексуализм не прощают», – говорит мне один из собеседников. Дагестан полнится слухами. Все постоянно смотрят за Instagram с хэштэгами #Махачкала, #Дагестан, вариациями вроде #дагестанскаясвадьба, изучают в поисках сплетен популярные чаты в приложении WhatsApp и группы «ВКонтакте» – например, паблик «Курицы Махачкалы» (более 7 тысяч подписчиков). Запустить слух – проще простого, и это активно используется в политической жизни, так как достоверность никто не проверяет. Хочешь, чтобы от оппонента отвернулись даже близкие друзья, – пусти слух, что он гей, смонтируй, что угодно, – дело сделано.

Влияние религиозного фактора на политику в Дагестане огромно, и ряд предвыборных конфликтов (в Дагестане в этом году одновременно с выборами в Госдуму пройдут выборы в республиканское Заксобрание) крутятся именно вокруг этой проблематики. Какую роль религия может играть в политической жизни светского государства? Допустимо ли в борьбе с терроризмом нарушение прав человека, и если да – то до каких границ? Что может удержать молодежь от ухода «в лес» (то есть к террористам) в небогатой республике, пронизанной клановыми и коррупционными связями?

Несколько десятков национальностей и языков, наличие влиятельных кланов – это напряженное конфликтное поле. Оно сильно отличает общественно-политическую жизнь Дагестана в том числе от стереотипного представления о кавказской политике, сложившегося в «европейской» России. Тут регулярно выходят сразу три оппозиционных печатных издания («Новое дело», «Черновик», «Свободная республика»), не говоря об электронных ресурсах. Такое есть не в каждом регионе Центрального или, скажем, Северо-Западного федерального округа. К выборам допущены двое из трех кандидатов-москвичей, в том числе один – от «Партии народной свободы». Население ругает власть, но поскольку альтернативы – партий или структур, не завязанных на местные кланы, – нет, все сходятся в том, что выборы, видимо, выиграет «Единая Россия». В 2011 году она получила в Дагестане чуть более 90% голосов.

Против коррупции и забора

Центральная площадь Махачкалы украшена несколькими плакатами. На одном из них портрет Владимира Путина с цитатой: «Видя, как они защищают свою землю и Россию, я еще сильнее полюбил Дагестан и дагестанцев». На другой стороне – глава республики Рамазан Абдулатипов со словами: «В самые судьбоносные для нашей Родины дни Владимир Владимирович Путин был вместе с дагестанцами и Дагестаном. С дагестанских гор начал он свою работу по собиранию России и восстановлению ее суверенитета и достоинства». Еще есть портрет поэта Расула Гамзатова. По одну руку от дома правительства – мечеть, по другую – православный храм святого Владимира. В центре площади – памятник Ленину.

В здание правительства запрещен вход чиновникам, если их лица не гладко выбриты: усы допускаются, борода – нет. Советник главы Дагестана Азнаур Аджиев говорит мне, что для Дагестана жизнь по шариату нехарактерна исторически: здесь большую роль играют те самые адаты – правила и обычаи, доставшиеся от предков.

Принадлежность к определенному роду, национальности может быть для избирателя важнее, чем принадлежность кандидата к определенной партии. При этом провластные и оппозиционные политики регулярно меняются местами, тут можно покинуть властные структуры и потом вернуться после изменения обстоятельств. Бывает, что даже родные братья состоят в разных партиях.

Одной из главных заслуг нынешней власти Аджиев считает установившийся хрупкий мир. Как и многие другие, он говорит, что полицейские снова начали ходить на работу в форме, а на центральной площади перед домом правительства по вечерам гуляют люди.

«Бородатые ушли в лес, иногда подрабатывают у бандитов. Они всегда у них были на прикорме. В Махачкале все спокойно в последние годы», – говорит Аджиев.

Глава Дагестана Рамазан Абдулатипов — о предвыборной ситуации в республике

Также он ставит руководству республики курс на борьбу с коррупцией и вспоминает историю, как Абдулатипов, придя во власть, распорядился убрать забор, который стоял вокруг площади Ленина, огораживая правительственные здания. Решение возвести мечеть и православный храм у дома правительства тоже принял Абдулатипов, говорит Аджиев.

Абдулатипов возглавляет региональную группу «Единой России» на выборах в Госдуму. В интервью Znak.сom он сказал, что «выборы надо выигрывать до начала выборов», ссылаясь на свой опыт кампании по выборам в Госдуму. В партии «Единая Россия», по мнению Абдулатипова, много «талантливых работящих людей», с которыми «Дагестану стоит связать свое будущее».

«Единая Россия» по всему городу развесила плакаты «Слышать каждого человека», «Единая Россия – Единый Дагестан», «Голосуй сЕРдцем», «вЕРить в Дагестан» и так далее. КПРФ активно использует образ Сталина, «Справедливая Россия» – тему «справедливости». Агитации других участников выборов не видно. При этом запрос на новые политические силы то и дело приводит к тому, что в Дагестане случается взлет политических проектов, не обладающих всероссийской популярностью. Например, на выборах 2015 года в горсовет Буйнакска 17 мандатов из 21 получила «Партия ветеранов России» во главе с 28-летним временно неработающим Шамилем Аташевым, а в Заксобрании представлены партии «Патриоты России» (на выборах в марте 2011 года набрала 8%) и «Правое дело» (5%). Договоренности с федеральными штабами малых партий местные элиты заключают на принципах франшизы.

«Черное пятно на общем белом фоне»

Первый секретарь Дагестанского обкома КПРФ Махмуд Махмудов принимает меня в кабинете, где на полке стоит огромный бюст Иосифа Сталина, густо покрытый позолотой. В углу кабинета – гранитная доска: «13 ноября 1920 года на чрезвычайном съезде народов Дагестана в городе Темирхан-Шура Иосиф Виссарионович Сталин объявил декларацию о советской автономии Дагестана».

Махмудов говорит, что его партию волнует упадок промышленности в Дагестане и заброшенное сельское хозяйство, это провоцирует социально-экономические проблемы. С властью у Махмудова отношения сложные, например, «к работе федерального правительства есть много вопросов». А вот региональная, по его словам, к КПРФ прислушивается и даже создала агентство по поддержке малого и среднего бизнеса, чего добивался Махмудов. На выборы в республиканское Заксобрание и в Госдуму коммунисты идут под слоганом «За возрождение родного Дагестана, за народную власть!».

По традиции в Дагестане власти не мешают вести агитацию, но вот в день голосования коммунисты привыкли к массовым фальсификациям: наблюдателям не отдают копии протоколов итогов голосования, пока протоколы не утвердят главы районов. «Нам бы победить вот это черное пятно на общем белом фоне», – как-то философски замечает Махмудов. Когда речь заходит об экстремизме и религиозном факторе, Махмудов говорит мне, что понимает действия силовиков. По его словам, нельзя, чтобы экстремисты набирали популярность.

Камиль Давдиев возглавляет в Дагестане «Справедливую Россию». По его словам, позиция организации в том, что власть – это ответственность. Нельзя быть популистом, нельзя использовать власть в своих целях, для своего пиара. А гражданское общество в стране должно основываться на принципах порядка, стабильности, справедливости. Лозунг партии в регионе: «Дагестан – территория мира и развития». Применительно к проблеме роста экстремистских настроений у молодежи Давдиев говорит, что надо вести идеологическую работу.

— Должна быть идеология у государства. С распада СССР у нас было много идеологий, и надо уже выбрать одну и с ней работать, но эта идеология не должна быть религиозной, – рассуждает глава дагестанских «эсеров».

Друг народа из «неправильной» мечети

Известный московский журналист Максим Шевченко сидит на круглом столе, организованном в редакции оппозиционного издания «Черновик». Рядом с ним – кандидат-самовыдвиженец Олег Мельников. Как и Шевченко, он живет в Москве, но в отличие от подписей в поддержку выдвижения Шевченко, его подписи дагестанский избирком признал достоверными. Участники круглого стола по очереди высказывают свою поддержку незарегистрированному кандидату и говорят, что легитимность выборов под угрозой.

— Про Шевченко одна газета пишет, что он представляет интересы салафитов, но это ложь. Он обращал внимание на проблемы салафитов, но ведь в УК РФ нет статьи «Салафизм». Почему их нельзя защищать? Их просто ущемляют больше, чем другие социальные группы, – говорит седовласый общественный деятель Сулайман Упадиев. – Да, в идеологии салафизма есть некоторая связь с радикалами, но нельзя же говорить, что все салафиты – радикалы... Когда Шевченко сказал, что он выдвигается в Госдуму, я радовался, как ребенок. Я хотел, чтобы мы показали России, что мы – люди достойные, что выбираем депутатов не по признаку денег, а выбираем нормального, цивилизованного человека.

Далее Упадиев вспоминает, что неделю назад издание «Черновик» обнародовало аудиозапись, где голоса, похожие на голоса чиновников из администрации главы Дагестана, говорят про оппозиционных кандидатов: «Надо снимать... это политическая борьба... Мы защищаем интересы нашей партии. Партии, которую основал Путин... Они несут ощущение, что власти нету, что мы ничего не контролируем, что на наше место должны прийти другие, которые всё контролируют...».

Вдохновленный поддержкой, Шевченко подхватывает мысль, рассказывая, что у него много друзей в Дагестане и он спросил их, является ли кто-то из них салафитом или ваххабитом, но не получил ни одного утвердительного ответа.

— Я лишь защищаю гражданские права людей, в отношении которых незаконно нарушаются их права на свободное перемещение, на поступление в вузы, которых незаконно ставят на профилактический учет, – объясняет свою позицию Максим Шевченко. – Да, профилактические антитеррористические мероприятия нужны в России, есть закон, согласно которому определенные категории граждан должны становиться на учет, например, родственники членов террористических организаций. Когда такие люди обращаются ко мне, я советую им взять адвоката и встать на учет добровольно».

Однако, по словам Шевченко, есть целые аулы, чьих жителей ставят на учет, даже не выдавая им уведомлений. «Нарушены права десятков тысяч человек, над ними просто издеваются. Есть люди в горном Дагестане, которым запрещено покидать пределы аула, и эта практика преступна, поэтому я недавно и назвал министра внутренних дел Дагестана уголовным преступником», – эмоционально продолжает журналист.

В своей речи он критикует и телеведущего Владимира Соловьева, который презрительно комментировал «лезгинскую свадьбу» в Москве, когда некоторые друзья жениха начали стрелять в воздух. Участники инцидента были отличниками-выпускниками ведущих математических вузов Москвы.

— Меня Общественный совет при МВД Дагестана назвал «залетным красным молодцом», но тогда они солидаризуются с коллегами, которые называют дагестанцев «черными». С их токи зрения, русский человек не имеет права бороться за права дагестанцев. В Москве МВД унижает дагестанцев, в Дагестане МВД унижает русских... А ко мне приходят молодые дагестанцы, говорят: «Мы хотим новый Дагестан, хотим новые партии», – говорит Шевченко.

Олег Мельников, сидящий рядом, дипломатично замечает: поддерживает Шевченко салафитов или нет – он должен иметь право участвовать в выборах. Иначе люди не будут иметь возможности показать, что они «не согласны с Максимом». В частном разговоре Максим еще не раз повторит мне, что не поддерживает ни салафитов, ни ваххабитов. Что у него конфликт не с исполнительной властью Дагестана, а с местными силовиками. И что он лишь выступает против бессистемной и бесконтрольной постановки людей на учет.

Шевченко анонсирует, что собирается отправиться в одну из «неправильных», с точки зрения спецслужб, мечетей Махачкалы. Его цель – защищать собравшихся там от незаконных задержаний на выходе. На следующий день он так и сделал, предложив полицейским, прибывшим к мечети, поставить на профилактический учет себя, так как «он носит бороду, критикует власть и ходит в неправильную мечеть». Полиция это сделать отказалась и была вынуждена ретироваться.

Я говорила с многими людьми в Дагестане об их отношении к Шевченко. Оно разное, но всегда уважительное. «Он говорит с людьми, слушает их, а этого очень не хватает со стороны чиновников. И у дагестанцев возникло понимание, что он всегда готов их выслушать», – говорит мне один из собеседников, близких к администрации Дагестана. Он же, впрочем, добавляет, что решить проблемы Шевченко на самом деле не в состоянии и что история с защитой посетителей салафитских мечетей и попытка раскачивать эту тему под выборы – «неправильная». Ситуация в республике предельно сложная.

Магомед, владелец небольшого бизнеса в Махачкале говорит, что «Леонардович» (отчество Шевченко) «победит на выборах, его многие поддерживают», и удивляется, что «Леонардович» участвовать в выборах не будет. «Его у нас все знают, многие любят, он много сделал для нас, дагестанцев. Но, конечно, салафитами он перегнул палку», – вздыхает Магомед. Представитель лакских переселенцев Мулим Гасан-Гусейнов характеризует Шевченко однозначно: «Друг дагестанского народа».

Многие дагестанцы подтверждают, что силовики часто используют крайне жестокие методы допроса, что с правами тех, кто попадает под подозрение, не считаются. Но называют это частью кровной мести: многие нынешние полицейские – дети сотрудников правоохранительных органов, которые были убиты террористами. «На Бен Ладена американцы тоже выбили показания под пытками», – философски рассуждают местные.

В избиркоме Дагестана и в администрации республики говорят, что Шевченко надо было договариваться о выдвижении с одной из партий, «имеющих лицензию». Собрать «чистые подписи» в Дагестане почти нереально –– местные просто не умеют это делать. Да, особое внимание к подписям Шевченко было именно в силу того, что он поднимает религиозную тему в политическую повестку. Но брак остается браком, и Центризбирком это увидит, даже если республиканская комиссия закроет глаза, уверен собеседник в избиркоме Дагестана.

«Не брали трубки. Потом стало легче»

Юлия Юзик – тонкая блондинка, у нее эмоциональная манера говорить и стремительные движения. На мой вопрос, почему она выбрала для выдвижения именно Дагестан, Юзик, только что приехавшая со встречи с жителями горного селения, устало улыбается.

— Я давно занимаюсь Дагестаном. Когда мне было 22 года, я написала книгу «Невесты Аллаха» о смертницах, пытаясь исследовать их истории. У меня здесь много друзей, знакомых. Но когда я приехала сюда как кандидат, поддерживаемый Ходорковским, многие просто не брали трубки. Потом стало легче.

В команду кандидатов «Открытой России» Юзик попала, просто прислав свое резюме. Ходорковскому она симпатизирует давно – еще со времен его первого и второго тюремных сроков. Она говорит, что нынешняя кампания для нее – самое яркое событие в жизни за последние годы, но очень тоскует по своим четырем детям.

На плечах Юзик – платок. Когда она едет в отдаленные села и начинает там встречи, то из уважения к избирателям надевает его на голову.

— Я нащупывала темы для кампании. Например, сперва я больше обращалась к мужчинам, а потом увидела, как доброжелательно по отношению ко мне настроены женщины. Тут очень важна тема выплат пособий на детей. В Дагестане на ребенка в месяц платится рублей сто, а ведь упаковка памперсов стоит рублей 800! В Москве такое пособие в десять раз выше.

Тема Ходорковского, по словам Юзик, возникает на встречах с избирателями редко. Дагестанцев больше волнует близкая им конкретика, чем сложные федеральные расклады. Важная тема, например, – это развитие сельского хозяйства. В Дагестане его можно и нужно развивать, но системной работы в этом направлении нет никакой.

В правительстве республики отношение к Юзик, несмотря на реноме «кандидата Ходорковского», – доброжелательно-покровительственное. «Красивая женщина, мать четырех детей. Как мы, горцы, ее обидеть можем?», – сказал один из чиновников правительства.

Простым людям она тоже нравится. Юсуф, житель одного из сел, входящих в округ Юзик, говорит, что она – единственный политик, вызывающий у него симпатию. Она – приезжая, значит, не завязана с местными кланами. Она конструктивная, в ней нет агрессии. Она не защищает радикально настроенных верующих, в чем, по мнению Юсуфа, ее преимущество перед Шевченко. Она настолько выделяется из прочих кандидатов, что дагестанцы, которым нужны перемены, могут пойти за ней.

Кандидат против рабства

Олегу Мельникову на республиканские власти пока тоже не за что обижаться. Коренастый молодой человек с небольшой бородкой постоянно отвлекается на телефон – надо срочно выбрать слоган для кампании. Мельников – лидер движения «Альтернатива». В Дагестане он недавно спас людей из самого настоящего рабства. Забегая вперед, скажу, что в республике эта история довольно широко известна – местные про нее вспоминают сами. При этом, пытаясь выручить людей, Мельников чуть не стал рабом сам.

— У нас была информация, что на Казанском вокзале в Москве вербуют приезжих, обещают им высокооплачиваемую работу, а в итоге увозят в рабство в Дагестан на кирпичный завод, где заставляют работать сутками без всяких денег и без надежды выбраться, – рассказывает Мельников. – Я пытался сперва бродить по вокзалу с видом приезжего, но меня не вербовали. Потом я неделю прожил на улице, стал походить на бездомного, но еще не спившегося. И вот ко мне подошел вербовщик, предложил работу в Астрахани, с окладом 40-50 тысяч рублей. Я уточнил, не Дагестан ли это, вербовщик сказал, что нет. Встретились у автобуса, идущего на Дагестан. Я сказал, что так не договаривались, а вербовщик предложил выпить водки и успокоиться. В водку было подмешано что-то вроде клофелина. Я вырубился, меня спасла полиция и журналисты. В итоге рабов кирпичного завода мы освободили.

Мне случилось проехать мимо этого кирпичного завода. Условия там действительно тяжелые, и сложно представить, что кто-то согласится по доброй воле замешивать светлую глину под палящим солнцем и обжигать кирпичи – ими в Дагестане модно отделывать богатые дома.

Если Юзик выдвинута «Партией народной свободы», то Мельникову пришлось как самовыдвиженцу собирать подписи. Когда он рассказывает мне о процессе сбора, его смех переходит в открытую ругань и наоборот.

— Тут люди мало имели с этим дело. Например, сдает тебе человек подписи, сделанные одной рукой. Ты ему говоришь: «Переделывай, это – рисовка». А он тебе: «Это родня моя, я их всех обзвонил. Они согласны подписаться, вот я за них и расписался». Или написано «село такое-то», без указания региона и района. Я ему говорю: «Такую подпись не примут». А сборщик мне: «Такое село одно в Дагестане, все его знают». Я ему: «Я это избиркому не объясню». Он мне: «Пусть избирком мне позвонит, я объясню».

В итоге Мельников успел сдать подписи буквально в последний час и с процентом брака, который комиссия не сочла недопустимым.

Он говорит, что провел первую социологию и получил интересный вывод: у жителей Дагестана огромный запрос на неместных кандидатов. То, что в других регионах воспринимается однозначно как огромный минус, тут – гигантский плюс. В представлении местных это значит, что за кандидатом не стоят местные бандиты, национальные кланы и что в случае избрания он не начнет массово пристраивать всюду своих многочисленных родственников.

В этой республике – настоящая «Игра престолов». «Все альянсы временные, все ситуативно», – говорит Мельников, глядя на вечернюю шумную Махачкалу.

«Чтобы глупостями не занимались»

На выборах в Заксобрание республики, которые пройдут одновременно с думскими, на приличный результат могла претендовать малоизвестная партия «Народ против коррупции». Но не стала. Опрошенные мной собеседники и в «Единой России» Дагестана, и в журналистской среде, и среди оппозиции рассказывают примерно одну историю.

У дагестанских мусульман огромным авторитетом пользуется Верховный муфтий, председатель Духовного управления мусульман Дагестана (ДУМД) Ахмад-хаджи Абдулаев. С одной стороны, ДУМД взаимодействует с властью, а с другой – выслушивает не согласных с ней. Рост религиозного фактора в общественно-политической жизни вылился в конкретное предложение, с которым местная организация партии «Народ против коррупции» обратилась к духовным лидерам. Список партии должен был возглавить заместитель муфтия Магомедрасул Саадуев.

Туда же планировалось привлечь различных оппозиционных региональным властям деятелей. В результате должна была получиться некая «Оппозиционная коалиция», которая потенциально могла бы набрать хороший процент голосов.

Так как у партии не было никаких муниципальных депутатов, ей пришлось собирать подписи в поддержку своего выдвижения. Мои собеседники говорят, что подписи собирали через мечети – через районных шейхов и их мюридов (учеников). Подписи были собраны, однако незадолго до их сдачи Саадуев вдруг от выдвижения в депутаты отказался. Далее подписи даже доехали до избиркома, однако сданы не были.

В кулуарах говорят, что в последний момент муфтият и светское руководство республики договорились, что все-таки религиозные деятели не должны идти во власть, учитывая взрывоопасную ситуацию в республике, где любое заигрывание с исламским фактором может привести к непредсказуемым последствиям.

Муслим Гасан-Гусейнов, представитель лакских переселенцев, должен был баллотироваться в Заксобрание от этой партии. У него вся эта история вызвала глубокое недоумение. Более того, он считает, что у нее может быть и второе дно: дескать, специально собрали в списки всех пользующихся реальным авторитетом оппозиционных деятелей, чтобы потом таким образом лишить их возможности участвовать в выборах.

На встрече со мной Гасан-Гусейнов говорит о коррупции, пронизывающей регион, и о том, что «Единая Россия» за 16 лет не совершила особых достижений, которые бы позволяли ей доверять жизнь страны и республики дальше. Гасан-Гусейнов до недавнего времени руководил отделением «Справедливой России» в Лакском районе республики, однако не так давно с удивлением узнал, что руководство решили сменить. Такое решение приняли в Москве.

— Это – предательство, – считает он.

Из парламентских партий Гасан-Гусейнов сейчас симпатизирует ЛДПР и кандидату от этой партии Алексею Казаку – «не местному» телеведущему из Москвы. Вызывает у него симпатию и Максим Шевченко, «друг Дагестана».

— Все пронизано коррупцией, во власти – олигархи, банкиры, чиновники, больше никто. Я желаю удачи Шевченко и Казаку, дай им Всевышний успеха. Посмотри на Махачкалу. Она же вся застроена, никто не занимается городом, ландшафтным дизайном, урбанистикой. Только деньги выкачать, а народ никто не слышит, – говорит Гасан-Гусейнов.


По его словам, из действующих депутатов никто не занялся даже таким простым вопросом, как спортивные площадки для детей во дворах Махачкалы, «чтобы глупостями не занимались». Мы оба понимаем, о каких «глупостях» идет речь – в Дагестане это не наркомания и не алкоголизм.

«Пусть ФСБ даст отмашку на борьбу с коррупцией, люди ликовать будут», – мрачно заключает Гасан-Гусейнов.

Светский «пособник»

В Дагестане есть либерально настроенная светская интеллигенция. Один из ее представителей – Заур Газиев, политический обозреватель оппозиционного издания «Свободная республика». Он объясняет мне, что перед выборами Дагестан оказался в крайне непростой ситуации. Газиев винит несколько факторов: рост экстремизма, спровоцированный этим произвол силовиков, плохое качество образования, коррупцию и клановость.


За последний год случился ряд событий, негативно повлиявших на рейтинг региональной власти. Весной вспыхнул страшный скандал, связанный с детский интернатом для умственно отсталых детей «Забота». Ряд воспитанников пожаловался на невыносимые условия содержания.

— Вся республика тогда содрогнулась в ужасе. Советник главы республики занялся этим делом, пришли в этот интернат с телекамерами и увидели просто кошмар. Дети жили в подвале, вместо туалета – просто ведро, кормили их как животных... Но глава скандал решил замять, – говорит Газиев.

Потом – еще ряд инцидентов. Спортсмен из Дагестана Саид Османов в Калмыкии осквернил статую Будды, за что его избили и унизили местные жители. Тогда глава премьер Дагестана Абдусамад Гамидов срочно вылетел в Калмыкию, чтобы принести извинения главе этого региона Алексею Орлову. А сам борец остался в руках калмыцкого правосудия, чего, на взгляд дагестанцев, руководство республики не должно было допустить, пусть спортсмена и приговорили лишь к двум годам лишения свободы условно.


Параллельно идут протесты против закрытия салафитских мечетей. Впрочем, Газиев представляет светски ориентированную оппозицию и это в вину региональным властям не ставит. Борьбу с клановостью и влиянием религиозного фактора на власть он, напротив, считает одним из позитивных трендов последних лет.

Он убежден, что религия не должна влиять на политику. «Невозможно победить религиозный экстремизм, не победив его причину. А причина в том, что у нас в республике высокая рождаемость, много молодых мужчин, которые не могут найти себя. Они – легкая добыча для вербовщиков, в том числе иностранных экстремистских организаций. Конечно, можно их отстреливать, когда они уходят в лес, но ведь на их место придут следующие», – рассуждает Газиев.

Схожих взглядов придерживается Зубайру Зубайруев, который в нулевых возглавлял отдел политики другого оппозиционного издания («Черновик»), работал ведущим на радио «Эхо Москвы в Махачкале», но в итоге ушел на работу в республиканское правительство. Теперь он работает замминистра печати и информации Дагестана. Зубайруев тоже говорит о проблемах демографии и образования. Он убежден, что светский характер власти – единственный вариант для Дагестана.

«В 90-е годы многие жители сел в горах приехали в равнинные поселения, и их дети стали добычей приезжих арабских проповедников. В России случилась арабизация ислама», – говорит Зубайруев. Он рассказывает мне, как создавался тот же «Черновик», как он вел правозащитную деятельность против произвола силовиков, но это привело к страшным последствиям. В Дагестане его стали считать «пособником боевиков» и даже включили в некий «расстрельный список врагов народа» – такая листовка ходила по республике. Газиев, к слову сказать, тоже был в этот список включен за сотрудничество с «Мемориалом». В итоге оба сочли за благо отойти от защиты тех, кого ставят на учет за религиозные взгляды. Тем более что оба придерживаются светских убеждений и того же ждут от власти.

— Есть ислам, есть светский характер власти, и так и должно быть, – говорит Зубайруев.

Отойдя от «Черновика», который, по мнению бывшего журналиста, время от времени начинает защищать тех, кто несет республике угрозу, он пошел менять систему изнутри. Газиев и Зубайруев свободно цитируют русских и дагестанских классиков, мировых философов. И почему-то именно эти два человека кажутся мне в Дагестане самыми одинокими – с их мечтой о светском Дагестане, где свободно уживутся люди разных верований, где однажды будет побеждена клановость и коррупция, а слова «либерал» и «демократ» не будут ругательствами.

Россия как гарант

Выборы в Дагестане, как и сама ситуация в республике, – сложные, бурные. Конкурс на место по одномандатному округу в Госдуму составляет от 14 до 18 человек на мандат. Но главное – политическая жизнь в республике есть, и очевиден запрос на новые лица и партии.

На сайте dagestan2016.ru пару недель назад был анонсирован десант москвичей во главе с Анной Велликок, начинающим политологом, ранее работавшей с командой Навального на региональных выборах. Приедут в конце августа. «В течение 12 дней мы будем вести активную кампанию: разговаривать с дагестанцами на улицах города, устраивать встречи во дворах, раздавать листовки и всячески вовлекать людей в политический процесс, вести наблюдение на выборах и фиксировать нарушения, если таковые будут», – гласит объявление.

В аэропорту Дагестана на рейс в Москву ждут очереди на досмотр и местные, и туристы. Вот летит «закутанная», а вот блондинки в сарафанах выходят покурить. Рядом со стойкой регистрации – другая: «Сдача оружия, боеприпасов, спецсредств». Рядом с пунктом досмотра – плакат с правилами поведения в случае теракта или взятием в заложники. Когда рейс из Махачкалы прилетает в Москву, мы попадаем в отдельный зал аэропорта «Внуково». Для выхода придется поставить весь багаж на ленту, чтобы перед выходом из здания московского аэропорта его проверила служба безопасности.


Абсолютное большинство моих собеседников из числа обычных людей в республике относится к религиозным экстремистам с беспримесной ненавистью. До сих пор вспоминают, как несколько лет назад сын начальника угрозыска Дербента ушел «в лес» и был убит в перестрелке. Его отец похоронил сына и поехал на работу. После этого случая горожане Дербента сожгли мечеть, в которой проповедовали взгляды, приведшие к трагедии. А власти провозгласили принцип недопустимости игры с религиозным фактором в политике.

Ни один из моих самых разнообразных собеседников в Дагестане не допускает и мысли, что республика однажды может оказаться вне России, потому что именно Россия является единственным гарантом системы сдержек и противовесов в вековых противоречиях. С другой стороны, наличие этих самых конфликтов и приводит к тому, что в одном из регионов Северного Кавказа издаются оппозиционные издания и идут на выборы оппозиционные москвичи.
2016РегиональныеДагестан


:nbsp;<

: /pn26.08.2016 /pnСтатьи о выборах, Выборы в Государственную думу, Региональные выборы 2016, Аналитика, Дагестан
: Znak.com : <>Екатеринбург
: https://www.znak.com/2016-08-26/kak_v_krayu_mezhklanovyh_i_religioznyh_konfliktov_gotovyatsya_k_parlamentskim_vyboram Аналитика

>>
Лента новостей


Праймериз



"Выбор Народа" в социальных сетях: