Политический консультант Алексей Чадаев о том, чем партийная вертикаль КПСС отличалась от «Единой России».
24 сентября я сидел и слушал выступление Медведева на совместном заседании высшего и генерального советов ЕР на ВДНХ. С некоторых пор стали опять пускать на такие тусовки, не боясь, что «лидер партии» по старой памяти разобидится. А лидер, собственно, в ходе своего спича возьми и сообщи: «у нас, между прочим, партийное правительство, поскольку я его возглавляю». Ряды партийных бонз аккуратно хмыкнули: ну это ты, конечно, сказал. Интересно, а правительство само в курсе, что оно партийное?
Ну, а я, меж тем, задумался.
В советской системе «партбилет на стол» означало, считай, автоматическое лишение должности. В том числе и поэтому ЦК был заведомо круче Совмина: именно там решали, кого ставить, а кого снимать; там нарезали задачи, а в Совмине сидели, собственно, технические исполнители.
В постсоветской России здания бывшего ЦК заняла в итоге АП, а здание Совмина (после того, как оттуда изгнали с помощью Таманской дивизии Верховный Совет) досталось правительству. Магия места — очень важная штука в госуправлении. Кстати, Госдуме в этом смысле откровенно не повезло: она заняла комплекс Госплана, а планирование как таковое у нас до сих пор запрещено на уровне идеологии, и значит, она есть маркер старого табу. Совфеду не повезло еще больше: он сидит в бывшем здании Госстроя, ради которого снесли когда-то цыганский театр, и цыганские колдуны явно что-то там нашаманили — какая бы структура туда ни села, превращается все равно в эдакий странный табор.
Так вот: настоящая «партия» — это и была на самом деле всегда АП. «Единая Россия» — всего лишь один из ее департаментов, довольно-таки затрапезный: не то пиар-контора, не то ивент-агентство, не то профсоюз артистов-фигуристов: короче, что угодно, только не _партия_ — ни в западном, ни тем более в советском смысле. Все прочие партии — это вообще в чистом виде шапито, смысл которого только в том, чтобы продолжать делать вид, что у нас все как у людей: то есть многопартийность, выборы, парламент и т. п.
А как на самом деле? На самом деле мы по-прежнему в СССР. Правда, таком СССР, который долго били по голове, притом в момент, когда он и без того уже находился в мирах Альцгеймера с Паркинсоном. Я имею в виду именно управленческую реальность, чтоб для ясности.
Депутаты и парламенты — это не «как у них», это «как у нас при коммунизме»: «пока водопровод в квартире не почините, голосовать не пойду». Никому вообще неинтересны никакие идеологические разногласия и нюансы партийных программ, они голосуют в логике коммунальной расторговки. Соответственно и депутаты куда больше озабочены «кому чем помочь», чем «как нам обустроить Россию». Про это вообще думают в других местах.
В каких? В первую очередь — в ЦК, который теперь АП. Во вторую — в Совмине, который теперь правительство. В третью — в спецслужбах и силовых структурах, куда, пожалуй, относятся и всякие «институты пчеловодства» при той же АП. Кстати, одним из таких институтов стало, например, и АСИ — такой эрзац Госплана, но сидящий почему-то в здании бывшего СЭВ.
Роль советских партсъездов и партконференций теперь взяли на себя «экономические форумы» — Питерский, Сочинский, Красноярский и т. п. Там озвучивается генеральная линия, происходит «сверка часов» и корректируется курс на уровне долгосрочных приоритетов. В этом смысле да, Медведев прав — правительство таки «партийное».
Роль Политбюро выполняет Совбез, роль пленумов ЦК — Госсовет. Царь — по своему функционалу — это в первую очередь советский генсек: кстати, именно поэтому Медведев на самом деле никакой не «лидер партии», быть таковым можно исключительно будучи первым лицом. И, между прочим, номинальный генсек ЕР — сейчас это Неверов, а до него был Володин — тоже при всем при том довольно важная фигура, на уровне завотделом ЦК по организационно-партийной работе.
Самым сильным решением в части укрепления института партий у нас было бы введение принципа механизма партийного представительства: типа, если губернатор или депутат избирался от той или иной партии, то партия же может его и убрать — скажем, отказав в доверии и лишив членства. Но если бы у нас такое практиковалось, все бы шли самовыдвиженцами — не так уж им и дорог партийный бренд, чтобы ставить себя в такую зависимость от стоящей за брендом структуры. А самодвиги — это, конечно, плохо.
Возвращаясь к фразе Медведева. Корректным ответом на нее было бы: нет у нас никакого партийного правительства, есть один только партийный премьер. Партия не идёт на выборы с персональным составом кабинета, она не предлагает никакой программы работы министерств, она никак не может повлиять на их назначение или отставку, и лишь в очень ограниченной степени (через бюджетную процедуру или нулевые чтения правительственных законопроектов) может влиять на их работу. А премьер партийный в том смысле, что на партийных тусовках иногда выступает и в списках числится.
Но вообще-то, могут мне ответить, это и правильно, потому что министр должен быть в первую очередь профессионалом в своей отрасли. Но тут как. Есть должности политические, а есть для специалистов. Министр — это, я думаю, все-таки больше политическая должность; естественно, при наличии замов-спецов. Однако такое разделение нормально работает только там, где есть культура делегирования, а у нас первые лица вообще редко специалистов слушают, действуют по модели «я решил».
Но можно иначе. Можно — теоретически — уравновешивать министра как «беспартийного специалиста» лидером профильного комитета Госдумы, который, конечно, партийный. И создавать такие форматы работы, когда в Думе формируется целеполагание, а в правительстве идёт реализация. Сейчас же, конечно, не так: сейчас Дума завалена на годы вперёд правительственными законопроектами, прошлый 6-й созыв большинство законов принял именно из правительственной комиссии по законотворчеству. То есть исполнительная власть — она же сама себе и законодательная, а депутат — это в лучшем случае такой официальный лоббист с корочкой.
Это я уже, конечно, фантазирую. Целеполагание у нас всю дорогу формировалось в одном-единственном месте: в Кремле. Туда, к парадному подъезду, все прожектеры-искатели-мест по-прежнему и несут свои прожекты; там рождаются любые управленческие инициативы, там раздаются поручения всем остальным — правительству, Думе, службам, институтам пчеловодства etc. Вообще, хотелки (любые) позволены только тем, у кого есть дубинка, чтоб вовремя оприходовать по кумполу тех, кто твои благие рассуждения о светлом будущем не хочет слушать. Если дубинки нет, засунь хотелки куда подальше — они никому, кроме тебя, неинтересны.
В моей модели пока отсутствуют госкорпы — а зря, недаром Кириенко взяли в Кремль как раз из этой среды. Госкорпорация — это такое бывшее союзное министерство, которое получило в 90-е особую степень автономии от Совмина в части распоряжения деньгами. Собственно, поэтому им там жирнее, чем в штатной структуре. Ну и кадровые смены там происходят куда реже, и тоже чаще всего по воле Первого, а не по решению Совмина. Причем госкорпы — это еще и альтернативная модель управления территориями — когда их опять-таки их Кремля нагружают задачами по социалке, инфраструктуре или даже выборам (часто такое бывает). Плохо одно: в половине регионов вообще никого крупного нет, и такие однозначно оказываются брошенными землями — губернаторы (секретари обкомов) сами по себе всегда без ресурсов и без рычагов в Москве, и вечно во всем виноваты.
Вывод такой. АП было и останется ЦК партии — «настоящей» и «единственной» партии, которая руководящая и направляющая сила. Партии в нашем смысле — ЕР, думские и недумские — будут аккумуляторами различных местных лоббистов, не более того. Ни о каком «партийном правительстве» в этом раскладе речь идти не может, зря Медведев это сказал. Ну, а главной задачей партии и правительства по-прежнему, со времен XXIII съезда, останется, понятное дело, неуклонная борьба за повышение благосостояния трудящихся. Выражающаяся в наши трудные времена в попытках найти способы снизить стоимость системы управления, которая уж слишком выросла за эти годы. Это новое, потому что раньше борьба шла за повышение управляемости как таковой, отсюда мантра «эффективность» в господствующем управленческом языке. Сейчас мантра сменится.
Короче, «денег нет, но вы держитесь». Тут Дмитрий Анатольевич все правильно и честно сказал. Зря его за это ругали; он наконец-то дорос до поистине черномырдинских высот формулирования сути вещей.
Опять же, магия места.
Алексей
Чадаев
руководитель аналитического центра «Московский регион»
2016ФедеральныеФедеральный уровень
