Аномально высокое число административных заявлений, поданных в суды проигравшими кандидатами в Санкт-Петербурге, создает впечатление массовости допущенных там в ходе голосования нарушений. Действительно, в ходе предвыборной кампании отдельные кандидаты позволяли себе использование этически некорректных методов ведения борьбы (в частности, активно применялась технология спойлеров). 14 руководителей УИК и 2 глав ТИК были отправлены в отставку. В 217-м избирательном округе представители Центризбиркома нашли основания для пересчета голосов на 17% УИК. В ходе выездной проверки Генпрокуратуры, инициированной представителями ЦИК, были выявлены случаи несоблюдения порядка подсчета бюллетеней и оформления протокола об итогах голосования. Также были вскрыты случаи нарушения прав участников избирательного процесса на незамедлительное получение копий протоколов об итогах голосования и эпизоды отклонения от установленной законом процедуры при ведении реестров выдачи копий протоколов.

С другой стороны, в горизбирком были поданы всего 33 жалобы. Данное обстоятельство само по себе заставляет усомниться в возможности крупномасштабных фальсификаций. Имеется и ряд не до конца ясных моментов в аргументации представителей оппозиционных партий. Например, согласно позиции Оксаны Дмитриевой, боровшейся за победу в 217-м избирательном округе, в ходе выборов голоса, отданные в пользу представителя КПРФ Святослава Сокола, были частично перераспределены в пользу победителя предвыборной гонки Михаила Романова. Однако ни один наблюдатель от партии Геннадия Зюганова не обратился в соответствующие инстанции с жалобой на столь вопиющее нарушение (как и представители иных политических сил). Оксана Генриховна также настаивает на том, что бюллетени проголосовавших за нее избирателей засчитывались в пользу кандидатов-спойлеров, - соответствующая информация поступила в личном порядке от наблюдателей «Яблока». Но возникает закономерный вопрос: почему, в таком случае, никто не направил официальную жалобу в вышестоящие инстанции? Всеобщее молчание госпожа Дмитриева объясняет тем, что фальсификации проходили во многом при негласном соучастии оппозиции. Но если оппозиционные кандидаты заранее согласились на подобные условия, то почему после подведения итогов голосования они подали едва ли не больше административных заявлений об оспаривании результатов выборов, чем их коллеги по несчастью во всех прочих регионах России в целом?

Против версии о широкомасштабном использовании противозаконных методов косвенным образом свидетельствуют и сами результаты прошедших выборов: в заксобрание северной столицы вошли представители 5 оппозиционных партий, занявшие 14 мест из 50. Особо можно выделить успех «Яблока», набравшего почти 10% голосов избирателей. Сложно представить, что подобное было бы возможно в условиях тотальной фальсификации итогов выборов, особенно на фоне рекордно низкой явки (она составила менее 33 %). «Единая Россия», безусловно, увеличила свое представительство почти в 2 раза, получив 36 мандатов в Заксобрании (ранее в распоряжении «партии власти» были 20 мест в региональном парламенте). Но местные лидеры оппозиции сами прогнозировали подобный результат, увязывая свои оценки не с возможностью искажения итогов голосования, а с переходом к смешанной избирательной системе.

Представляется, что нарушения, допущенные в ходе выборов в Санкт-Петербурге, были эпизодическими; в силу отсутствия поданных жалоб они не будут подтверждены в суде. Результаты голосования также не позволяют заподозрить наличие массовых нарушений. В свете этого активные попытки проигравших кандидатов обжаловать итоги выборов сложно оценить рационально. Можно предположить, что определяющую роль в данном случае сыграл политический скандал, разгоревшийся вокруг оспаривания результатов голосования в 217-м избирательном округе. Впервые в новейшей истории ЦИК серьезно рассматривал перспективу отмены итогов выборов по большому думскому округу, по инициативе Москвы был запущен процесс массового увольнения глав участковых и даже территориальных комиссий, ход голосования был расследован представителями Генпрокуратуры. Вполне возможно, что на фоне подобных событий потерпевшие неудачу кандидаты в массовом порядке, просто в силу работы механизмов «эмоционального заражения», прониклись верой в возможность оспорить итоги выборов, что и подтолкнуло их обратиться в суд.