Ирина Алкснис, вице-президент Центра социальных и политических исследований «Аспект»Прямо сейчас российское общество переживает одну важнейшую трансформацию своего мировоззрения. Оно привыкает к куда более адекватному восприятию реальности: это касается и митингов, и войн.
Пару дней назад произошли два совершенно не связанных друг с другом события. С одной стороны, громом среди ясного неба прозвучал приказ Верховного главнокомандующего вывести из Сирии большую часть российского военного контингента.
А с другой, очень тихо прошло обнародование очередного исследования Левада-центра, посвященного протестному потенциалу в стране.
Исследование, вполне банальное, в который раз подтвердило низкий уровень протеста в России. Однако самым интересным оказался последний вопрос опроса, где респонденты должны были выбрать между двумя утверждениями: «Уличные митинги и демонстрации – это нормальное демократическое средство достижения гражданами своих целей, и власти не вправе их запрещать» и «Если уличные митинги и демонстрации мешают окружающим или ведут к беспорядкам / инструмент дестабилизации, то власти должны их запрещать».
Безусловно, в данном случае мы имеем дело с совершенно неприличной манипуляцией, не достойной уважающего себя социологического агентства.
По существу, приведенные высказывания ни в малейшей степени не противоречат друг другу. Демонстрации – законное и демократическое средство гражданской активности, но в случае перерастания в беспорядки у властей есть полное право воспрепятствовать им в этом. Очевидно, что Левада-центр, противопоставляя эти утверждения, занимается манипуляцией общественным мнением и использованием его в каких-то своих – и вряд ли чистоплотных – целях.
Однако, если отвлечься от скрытых мотивов социологов Левада-центра и их профессиональной этики, то из приведенных ими цифр можно сделать весьма любопытные выводы.
С одной стороны, исследование показывает высокий уровень гражданского самосознания и демократических убеждений российского общества. Практически все время первое утверждение (о нормальности и демократичности митингов и демонстраций) поддерживают более половины опрошенных россиян.
С другой стороны, в цифрах Левада-центра есть любопытная флуктуация, когда не критически, но заметно упало число сторонников первого утверждения и соответственно выросло количество поддерживающих «репрессивную» формулировку.
Это произошло в 2012 году. Причины «сбоя» очевидны – демонстрации «белых лент», которые в какой-то момент вылились в неповиновение полиции и стычки с ней. И хотя беспорядки носили крайне локальный и точечный характер, этого хватило, чтобы в обществе произошла корректировка состояния в сторону более жесткой позиции в отношении политических массовых мероприятий.
По сути, этот феномен отразил отличное состояние психологического и психического здоровья российского общества, которое оперативно и совершенно адекватно отреагировало на ограниченную угрозу общественной и государственной стабильности. Позиция общества была ужесточена, но всего на несколько процентов, поскольку повода для масштабного алармизма тогда просто не было.
Но самым любопытным является то, что согласно представленному исследованию в текущий момент имеет место динамика к «демократизации» общественного мнения и снижению сторонников «репрессивной» формулировки.
Причем это те же самые люди, которые обеспечивают беспрецедентно высокий уровень поддержки Кремля последние два года и считают, что страна находится во враждебном окружении. Но вместо общественной мобилизации и ужесточения позиции к «внутренним врагам» наблюдается прямо противоположная тенденция.
И из этого следует два очень важных вывода.
Первый. Российское общество достигло очень высокого уровня консенсуса по поводу ключевых вопросов жизни страны. И не просто достигло, но и осознает это.
Второе. Этот высочайший уровень консенсуса дает людям чувство уверенности в стране и в ее будущем, которое позволяет спокойно относиться к той части российского общества, которое «шагает не в ногу», признавая за ним право на свободу выражения своего мнения. Именно поэтому тревога, что эта часть сограждан «раскачает лодку» и повредит стране, резко снизилась.
Очевидно, что подобная динамика общественного мнения является прямым следствием государственной политики, которая последовательно интегрирует оппозиционно настроенные группы граждан в системные виды политической активности. Проведение второй год подряд спокойно и полностью в рамках закона марша памяти Немцова является тому наглядным свидетельством.
По сути, Россия (и общество, и власть) сейчас решает одну важнейшую историческую задачу. У нашей страны крайне травмирующий опыт массовых акций оппозиции и протестных мероприятий. За прошлый век они дважды оборачивались национальными катастрофами.
Пришло время привыкнуть к более здоровому подходу, где массовые манифестации – это обыденная часть политической жизни страны, а не прелюдия к революции, гражданской войне и миллионам жертв.
И вот тут имеет место занятное совпадение с военной операцией в Сирии и выводом оттуда большей части нашей группировки. Потому что тут тоже происходит очень важный сдвиг в общественном мировоззрении.
XX век по ряду причин сформировал в российском обществе установку, из-за которой мы в любом военном конфликте ищем Великую Отечественную войну во всем ее величии и трагедии. А если не находим, то считаем наше участие в том или ином конфликте неправильным и ненужным, что влечет за собой недовольство властями.
В результате прямо сейчас российское общество переживает еще одну важнейшую трансформацию своего мировоззрения. Оно привыкает к куда более адекватному восприятию реальности: война – это просто инструмент политики. Проблема не в том, чтобы его использовать или не использовать, а в том, чтобы его использование было адекватным политическим целям и задачам. И не более того.
Россия привыкает к тому, что война не должна обязательно начинаться как защита от напавшего страшного врага и заканчиваться красным флагом над рейхстагом (или триколором над Раккой). Обычно это просто локальные военные операции профессионалов, которые защищают и продвигают национальные интересы в той точке мире, где это нужно государству в данный момент.
Переоценить значимость этих обоих процессов невозможно. Если российское общество успешно адаптируется к этим новым реалиям, это обеспечит такой уровень долговременной внутренней устойчивости, какой у нас не было никогда в истории.
Процессы еще, очевидно, не завершены. Пока они в самом разгаре. Но наблюдаемые в данный момент тенденции внушают серьезный оптимизм.
